Взрослая война братьев и сестер

Кто из вас прав? В здоровых обстоятельствах отношения братьев и сестре варьируются от близких до нейтральных, но совсем другие сценарии разворачиваются в дисфункциональных семьях. В нашей статье - подробный разбор дисфункциональной семьи.

«Как это возможно, что моя старшая сестра видит нашу мать совсем в ином свете? Она самый главный адвокат и защитник матери. Упаси бог, сказать мне что-то плохое о матери, сестра тут же набрасывается на меня. Она говорит, что все это существует только в моей голове. Это так?» (Leslie, 44). «Генеральная линия партии состоит в том, что отец - классный чувак и что его манера говорить, пронизанная презрением и унижениями – это просто такой его стиль, а я просто слишком чувствительный и это моя проблема, мне надо просто быть мужиком. Имейте в виду, я старший из трех сыновей, тезка своего отца к тому же, и его критика в мою сторону просто непрерывный поток, несмотря на тот факт, что в семье я - самый успешный мужчина. Он не так строг с братьями, но не сказать, что к ним его отношение сильно лучше. И между мной и братьями возникла огромная пропасть, потому что я отказался выслушивать все это старческое брюзжание снова и снова» (Ted, 41).

Ваши родители токсичны, но у братьев и сестер другое мнение?

Из всех вопросов, которые мне приходилось слышать от нелюбимых дочерей и иногда он нелюбимых сыновей, самые острые – это те, которые сфокусированы на хрупкости отношений между братьями и сестрами, когда токсичный родитель у руля семейного корабля, особенно нелюбящая мать; какие-то отношения проблемные лишь в детстве, но многие братья и сестры и во взрослой жизни держат дистанцию и не общаются.

Контролирующие, критикующие, скандалящие матери или матери с сильно выраженными нарциссическими чертами обычно дирижируют отношениями между братьями и сестрами, особенно если выбирают себе фаворита и/или козла отпущения среди своих детей, как это чаще всего и бывает. Когда мать стоит в центре всего, а роль детей низведена до орбитальных планет, личный интерес легко перевешивает все те плюсы и близость, которые потенциально могут дать родственные связи. Дети, которые стараются добиться благосклонности матери или наоборот, не попадаться ей на глаза, могут не только сплетничать с братьями и сестрами, но и перекладывать вины друг на друга в поиске козла отпущения.

Мать-кукловод

Следующая история довольно типична:

«Наша мать была кукловодом и у всех трех из нас были свои роли. Я была неизменным источником проблем, моя младшая сестра - вечным младенцем, а брат - Чудо Ребенком. Матери постоянно было нужно кого-то обвинить, если что-то шло не так, и это всегда была я, даже если виноват был брат. Я была просто ошарашена, когда вышла замуж и увидела, что мой муж по-настоящему близок со своими братом и сестрой. Я своих обоих не любила и старалась как можно меньше с ними пересекаться». (Jill, 51)

Подписывайтесь на наш аккаунт в INSTAGRAM!

В здоровых обстоятельствах отношения братьев и сестре варьируются от близких до нейтральных, но совсем другие сценарии разворачиваются в дисфункциональных семьях, где каждый ребенок пытается справиться, пусть и неадекватно, с обстоятельствами далекими от нормальных.

Разное отношение, личность и защита

Игра в фаворитов происходит почти в каждой семье – Разное Родительское Отношение настолько распространено, что у него даже есть аббревиатура, РРО (англ. - Parental Differential Treatment, PDT), для облегчения ссылок в исследованиях – но когда такое отношение происходит в дисфункциональной семье, то нанесенный им вред длиться очень долго, особенно потому что ребенок-фаворит (или дети фавориты) имеет в своей голове совсем другой образ матери, нежели ребенок, которого унижали, игнорировали и делали козлом отпущения.

Подписывайтесь на наш канал Яндекс Дзен!

Даже если это семья с постоянным хаосом, где все время кто-то на кого-то кричит, каждый ребенок будет пытаться по-своему выживать – либо держаться подальше от линии огня, либо найти место любимчика любой ценой. (В семьях, где насилие обрушивается на каждого ребенка, отношения братьев и сестер могут стать невероятно близкими, или как говорят психологи, происходит слияние идентичностей. Такая связь называется «Гензель и Гретель» по имени героев известной сказки братьев Гримм. Но наша статья не об этом).

Все дети склонны нормализовывать свой опыт, веря, что происходящее в их семье происходит везде, до того поворотного момента, когда некоторые выросшие дети не начинают распознавать токсичное поведение или, что скорее всего, обнаруживают свою неспособность полноценно жить в мире.

• Это может случиться в терапии, на которой человек оказывается чаще всего не из-за своего детского опыта, а вследствие проблем во взрослой жизни, таких как серия неудачных отношений, например, из-за постоянного выбора эмоционально недоступных партнеров и так далее.
• Это может случиться потому что выросший ребенок встречается с другими семьями и видит всю дисфункциональность своей семьи.
• Это может быть эмпатичная сводная сестра или мачеха, которая на самом деле очень рада стать матерью ребенку, которого у неё никогда не было, и это дает возможность увидеть отношения матери и дочери совсем в другом свете (да, несмотря на культурные стереотипы бывает и так).
• Иногда значимые другие – близкая подруга и любовник – могут помочь увидеть насколько травмирующим было отношение матери к своей дочери.

Но не с каждым ребенком в семье обязательно случится это прозрение, частично потому что слишком много разных сил влияют на то, чтобы не видеть правду. Это и желания нормализовать происходящее, которое связано с потребностью в чувстве принадлежности семье и, конечно же, с важностью получения любви от матери. И для реализации этих потребностей, порой, развиваются дезадаптивные механизмы приспособления к ситуации, такие как диссоциация от эмоционального шантажа, чтобы как-то справиться с происходящим и обвинять лишь себя за материнское отношение.

Многочисленные исследования демонстрируют, что существует серьезное различие между тем, что насилием называет жертва и что исследователь. Например, в большой выборке студентов колледжа (11660 человек), которые были выбраны для исследования в 1994 году, только 26 процентов из тех, кто пережил серьезные физические наказания или издевательства – даже такие, после которых было медицинское вмешательство! – назвали это физическим насилием. Как так может быть, что испытывая жестокое обращение, особенно со стороны родителя, человек отказывается называть его тем, чем оно является?

Этот вопрос изучали исследователи Rachel E. Goldsmith и Jennifer Freyd, обращая внимание на способность людей, переживших физическое, сексуальное или эмоциональное насилие идентифицировать свои чувства; не удивительно, что с этим обнаруживались проблемы. К тому же, они выяснили, что пережившие эмоциональное насилие (которое определялось по критериям исследователей), были более других склонны не называть такое отношение насилием. Что это объясняет?

Исследователи указывают на тот факт, что поскольку дети по сути находятся в ловушке своего дома, они как могут приспосабливаются к среде насилия. Эти стратегии включают в себя отрицание и диссоциацию; уводя пугающую информацию из сознания. С одной стороны, это помогает бороться с ежедневным стрессом, но спустя годы именно этот механизм мешает осознавать прошлое и его влияние.

Но самое важное в этом исследование – это выводы, почему дети более склонны приписывать плохое отношение родителей своей «вине»; самообвинение, пишут авторы исследования, «тормозит мысль, что значимому взрослому нельзя доверять и помогает создать иллюзию самоконтроля». И опять же, что может быть страшнее осознания, что ты не в безопасности с самым близким человеком, который должен о тебе заботиться?

В исследование Anne DePrince было взято два отрезка времени, между которыми было несколько лет. В первый и во второй отрезок времени участников просили идентифицировать акты насилия в их прошлом; интересно, что был обнаружен более высокий уровень психологического стресса на втором интервале у тех, кто на первом говорил о наличии насилия в своем детстве. Исследователи задались вопросом, почему психологические стресс увеличивается со временем? Их догадки проливают свет на вопрос почему отрицание (и самообвинение) – подсознательные усилия по самозащите.

Исследователи указывают на тот факт, что испытуемые на первом интервале времени были студентами, только что поступившими в колледж, лишь недавно покинувшими токсичную среду семьи и еще не успели полностью осознать свой детский опыт. Они говорят, что вполне возможно, что само исследование, посвященное изучению токсичного детства и подробные вопросы «были ли в вашем детстве насилие» было тем самым вмешательством, которое запустило цепную реакцию стресса. Они так же отмечают, что даже психотерапевты склонны фокусироваться на самим симптомах, таких как тревога и депрессия, иногда не предпринимая попытки отследить корни этих состояний.

Как мы видим много факторов влияют на ответ на вопрос, почему братья и сестры, живущие под одной крышей с общими родителями входят во взрослый возраст со столь разными взглядами на родителей. Все зависит от того, как ребенок адаптируется к обстоятельствам, какие стратегии справляться изберет его психика, а также, черты его личности важная часть этого «коктейля».

Возьмем, к примеру, двух братьев, с разницей в возрасте в пятнадцать месяцев, с матерью-домохозяйкой и успешным, но пьющим отцом. Их отец не пил дома, он просто исчезал, оставляя жену и детей в недоумении и беспокойстве. Эти два мальчика по-разному относились к такой ситуации, несмотря на свою близость в возрасте; хотя между ними была разница чуть больше года, все равно один из них – это старший брат, на которого младший смотрел как на защитника и продолжал это делать и во взрослом возрасте. Но именно старший брат все видел и понимал про отца, тогда как младший ушел в мир фантазий об идеальном детстве и мог упомянуть что-то о своей боли лишь под давлением. Их взгляд на детство будет очень разным. Насколько они близки? Все зависит от того, какого брата спросить.

Драма и взрослая война братьев и сестер

Физическая дистанция и избегание контакта могут немного загасить конфликт в отношениях братьев и сестер и держать его в замороженном состоянии годами, пока один из нелюбимых детей не решит пересмотреть свои отношения с матерью либо через прямые обвинения и вызов, либо устанавливая свои правила и границы или обрывая все контакты. В тех семьях, где матери дирижируют отношениями братьев и сестер такое поведение воспринимается как угроза её власти и контролю и часто приводит к возмездию тому взрослому ребенку, который посмел нарушить статус-кво и часто другие взрослые дети должны однозначно выразить свою лояльность и поддержку лишь одной стороне.

Чаще всего присяга «команде Мамы» - это требование. Опять же, срабатывающие защитные механизмы, которые будто толпа яростных болельщиков внутри головы, заставляют взрослого ребенка присоединиться к «команде Мамы» – это попытки нормализации ситуации, желание принадлежать своей семье, избегать конфликта и факт того, что родительская семья остается важнейшим фактором в самоопределении. Если вам удалось переопределить себя во взрослой жизни, в старой драме у вас уже есть силы не участвовать.

В конце концов, все ещё будет зависит от того, как каждый взрослый рассматривает свои обязательства по отношению к родителям и как толкует Заповедь об почитании своих матери и отца.

«Ужас, ужас» и распространение сплетен

Со мной этого не случалось, но сложно переоценить всю ярость, которая сопутствует распространению сплетен. Я считала такую тактику редкостью, пока не услышала так много историй, что уже кажется случаи, когда семья просто спокойно разрывает отношения – исключение. Это не просто война за территорию – это защита семейной мифологии. Кажется, что такого не может быть, ведь это же чересчур, но поверьте мне, если вы прочитаете столько же историй, сколько я прочитала для своей книги «Детокс для дочери», вы оставите свой скептицизм. Иногда нападки - это новые версии старых песен: «Ты сумасшедшая», «От тебя одни проблемы», «Ты всегда врала» или «Ты всегда была нам чужой». Конечно, это очень и очень больно, и дочь или сын, решившие отойти от семейных сценариев, испытывают боль, но нельзя сказать, что происходящее совсем новое для них.

Но, но, но… Есть сценарии – о многих из них я узнала в процессе сбора материалов для своих статей и из комментариев на Facebook – которые простираются куда дальше словестных оскорблений. Были матери, которые специально говорили гадости о своих детях начальникам, коллегам, соседям, священникам. Некоторые обращались в опеку, чтобы ложно обвинить свою дочь в «разгульном образу жизни» и отобрать ребенка. И в эту игру втягиваются братья и сестры, например, как рассказывает Margaret:

«Я - изгой в своей семье, сумасшедшая, неблагодарная. Мои брат и сестра увидели плюсы для себя, когда я отстранилась от матери, они начали активно выставлять меня неблагодарной, невыносимой и кончено же нарциссичной. Учитывая наши семейные обстоятельства, это очень смешно. Семейные встречи стали совсем невыносимыми для меня, и они начали кампанию, агитирую мою мать меня «уволить». Ирония была в том, что я в терапии никак не могла решиться предпринять последний шаг к разрыву. Короче говоря: она со мной развелась. В чем-то стало сложнее, а в чем-то проще».

Думаю, никого не удивит, что наследство и имущество тоже часто становятся частью этих игр.

Сложный путь к исцелению

Для дочери (или сына) попытки выстроить себе другую жизнь, разрывая отношения с членами семьи и не получая одобрения своему поведению от людей, с которыми он делили детство, добавляет дополнительные препятствия на пути к исцелению. Но, как сказала одна моя читательница Devon Carter: «Я всегда была козлом отпущения для своей матери. Я превратилась в паршивую овцу в своей семье. Но в конце концов, я поняла, что проблема была не в том, какая овца я, а в том, что все стадо больное».опубликовано econet.ru.

Peg Streep

Перевод: Юлия Лапина

Задайте вопрос по теме статьи здесь

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet