Маски вербального насилия

Слова - это лишь слова?Вербальное насилие не приносит никакого вреда? Оказывается, вербальное насилие в детстве может изменить структуру мозга. Дети усваивают сообщения, транслируемые в ходе вербального насилия - что они тупы, непривлекательны, недостойны внимания.

Очень хороший текст (как всегда, впрочем) Peg Streep о том, как мы недооцениваем вербальное насилие и как паттерн его оправдания пронизывает многие сферы нашей жизни: от семей до большого спорта.

Мы недооцениваем вербальное насилие

«Жестокая любовь» и «дисциплина» часто являются лишь оправданием для жестокого обращения.

Из всех пословиц, больше всего я не люблю эту: «слово не обух, в лоб не бьет».

Подписывайтесь на наш аккаунт в INSTAGRAM!

Да, я не из тех, кто придает много значения «мудрым» цитатам на страницах в Фейсбуке, и я не коллекционирую магниты на холодильник с фальшиво-ободряющими высказываниями, но конкретно это выражение так сильно меня раздражает потому что:

1) нет большей лжи;

2) многие люди на самом деле верят в это.

Пословица подкрепляет культурный миф о том, что слова - это просто слова и что вербальное насилие безвредно и не более чем оооочень дальний родственник физического насилия. Повторюсь: это просто ложь.

Но для большинства людей физическое насилие будто бы некий «золотой стандарт», с которым и сравнивается вербальное насилие и в этом сравнении вербальное кажется «ерундой», в чем и заключатся самая большая ошибка.

На самом же деле, существуют исследования, доказывающие, что вербальное насилие в детстве может в прямом смысле изменить развивающуюся структуру мозга. Также нам известно из многочисленных психологических исследований, что дети усваивают сообщения, передаваемые через вербальное насилие - что они глупы, неадекватны или неполноценны; что они не стоят того, чтобы с ними говорить или их слушать; что они слишком непривлекательны, чтобы нравиться или быть любимыми - и, поскольку слова произносятся «всезнающим» родителем или другим значимым взрослым, они становятся основой для веры ребенка в то, что это и есть основополагающие “истины” о самом себе.

Без вмешательства - работы с психотерапевтом или кем-то еще, кто способен противостоять этим глубинным убеждениям о "Я-структуре", - ребенок переносит эти «истины» в подростковый возраст, а затем и во взрослую жизнь, в которой они, к сожалению, очень часто, остаются надолго. Дети, подвергшиеся вербальному насилию, часто имеют проблемы с психологическим и психическим здоровьем во взрослом возрасте.

Что такое вербальное насилие

Помимо культурных стереотипов и сравнении его с «обухом», люди часто путаются в том, что можно назвать вербальным насилием, потому что все мы так или иначе выходим из себя и можем сорваться, так ведь? Кто из нас может утверждать, что в пылу спора никогда не выходил из себя и не пытался оскорбить и унизить другого человека? Но есть большая разница между вербальным насилием и потерей самообладания в моменте.

Основываясь на интервью и исследованиях для моей будущей книги, я бы хотела перечислить признаки именно вербального насилия:

• Вербальное насилие имеет место в контексте отношений, и нанесенный ущерб возрастает прямо пропорционально важности отношений. Это может раздражать, когда незнакомец говорит что-то неприятное или оскорбительное, но это не нанесет непоправимого ущерба. Насильники, от которых мы зависим, нуждаемся или даже любим, наносят нам неизгладимый вред.
• Вербальное насилие процветает в отношениях с дисбалансом власти. Это встроено в отношения родитель-ребенок или учитель-ученик, но это также относится и к отношениям между взрослыми людьми, в которых один человек имеет власть над другим. Это может быть экономическая или эмоциональная власть, или сочетание того и другого. Вербальное насилие - это способ сохранить власть и контроль.
• Вербальное насилие мотивировано и последовательно, и его целью является унижение и растаптывание другого человека, укрепление контроля абьюзера. Это не разовая, не сиюминутная вещь.
• Вербальное насилие часто нормализуется или оправдывается человеком, на которого оно направлено, потому что обидчик эмоционально важен для него, а в случае с детьми, ребенок и не знает, как должны выглядеть нормальные отношения. Этому могут способствовать и слова родителей, рационализирующих своё вербальное насилие («я только пытаюсь закалить тебя, потому что жизнь трудна» или «я не хочу, чтобы ты думал, что мир крутится вокруг тебя, потому что ты вырастешь эгоистом»); и перекладывание вины на жертву, что является еще одной формой вербального насилия («я бы не кричал на тебя, если бы ты вел себя лучше с самого начала» или «мне не нравится кричать на тебя, но ты заставляешь меня это делать»); или настаивание на том, что всё происходящее – это исключительно для блага и пользы ребёнка («любовь жестока, только так можно чего-то достичь» или «если бы я не толкала тебя в спину постоянно, то ты бы вообще с места не сдвинулся»). Иногда эмоциональное замешательство усиливается, когда один родитель пытается ослабить вербальное насилие другого родителя, говоря, что ребенок слишком чувствителен или что он должен просто принять тот факт, что мама/папа «на самом деле не это имеет в виду» или «ну вот такой он/она человек».
• Есть и другие взрослые, обладающие властью над детьми, которые могут использовать слова в качестве оружия, включая учителей, наставников и, как мы увидим, тренеров.

Случай с тренером по гимнастике: что это говорит нам о вербальном насилии и его культурном восприятии

В апреле 2020 года Мэгги Хейни была официально отстранена от тренерской работы по гимнастике на восемь лет после того, как спортивная Ассоциация «USA Gymnastics» провела слушания по её делу. Этот случай особенно важен, потому что он подчеркивает путаницу, в которой оказываются дети, находящиеся под градом вербального насилия и демонстрирует путаницу, в которой находится общество, когда речь заходит об определении ущерба, наносимого вербальным насилием. Стоит отметить, что Хейни и те, кого она тренировала, были на вершине спортивной иерархии; речь идёт об Олимпийских играх.

Разоблачителем была мать гимнастки олимпийской сборной США Лори Эрнандес, которая настойчиво пыталась призвать к ответу организацию в течение четырех лет после того, как ее тогда 15-летняя дочь рассказала о физическом насилие, свидетелем которого она была, и о вербальном насилии, которое она испытала на себе.

В интервью газете «Нью-Йорк Таймс» воспоминания Эрнандес перекликаются с воспоминаниями мужчин и женщин, которые отвечали на мои вопросы для моей новой книги и которые не были олимпийскими призерами и подвергались вербальному насилию в домашней обстановке. Когда она пожаловалась своему тренеру на жестокое обращение, ей было сказано, что она просто принимает всё слишком близко к сердцу, и, как и следовало ожидать, Эрнандес отступила и, в конце концов, извинилась. Хейни была её тренером с 5 лет, что дало ей власть сопоставимую со властью родителя, а тренировки по определению проходили в закрытом пространстве; родителей в спортзал не пускали. Эрнандес рассказывала, что «я думала, что заслужила все это.... Самое сложное было то, что у меня на теле не было ни синяков, ни отметин, которые могли бы свидетельствовать о «реальной» боли. Все это было настолько перевернуто с ног на голову, что я думала, что это не может быть на самом деле». Я постоянно вижу, как сотни опрашиваемых мной людей снова и снова повторяют эти слова, потому что существует огромное культурное давление на жертву, преуменьшающее влияние вербального насилия. В конце концов, это ведь всего лишь слова, правда?

Но так как физическое насилие не вызывает подобного замешательства, то неудивительно, что разговор Лори с другой девушкой о том, как она видела, как тренер Хейни таскает гимнастку за волосы, который был услышан её матерью, в конце концов в 2016 году дал всплыть этой истории на поверхность. Её мать, Ванда Эрнандес, не только немедленно отказалась от Хейни, но и подала жалобу в Ассоциацию. Ассоциации потребовалось четыре года, чтобы принять меры против Хейни. (Обновление: 10 декабря 2020 года газета "Нью-Йорк Таймс" сообщила, что судья снизил срок дисквалификации Хейни с восьми до пяти лет, а показания четырех свидетелей были отвергнуты. По словам адвоката Хейни, они сейчас «взвешивают свои юридические возможности для дальнейшего пересмотра дела».)

Две другие гимнастки также подали жалобы в суд на Хейни и других тренеров; но поскольку подобные жалобы рассматриваются судом присяжных, вас не удивит, что именно физическое насилие находится в центре внимания в обоих случаях, хотя эмоциональное/вербальное насилие также присутствует в обоих делах. Я подозреваю, что адвокат хорошо осведомлен о том, как культура рассматривает вербальное насилие.

По какой схеме действует абьюзер

На прошлой неделе Мэгги Хейни, которая хранила молчание с момента своего отстранения, согласилась на интервью в "Нью-Йорк Таймс"; она намерена обжаловать свое отстранение. То, что она сказала, перекликается с рационализациями и отрицаниями, которые моя собственная мать и другие родители использовали, чтобы “оправдать” свое вербальное насилие; в ходе своих исследований я обнаружила некоторые общие закономерности:

• Крики и унижения исходили от “заботы”.

Это прямая цитата Хейни из «Нью-Йорк Таймс»: «я думаю, что моя ошибка состояла в том, что я слишком много заботилась о них и хотела, чтобы они были абсолютно совершенными в каждый момент времени, когда, наверное, это – невозможно». Как специалист в английской литературе, а не в психологии, я бы обратила ваше внимание на это «наверное». То есть, вы кричали, орали, унижали и стыдили детей, чтобы они достигли совершенства в спорте, и «это, наверное, невозможно»? Вряд ли это звучит убедительно.

• Она обвиняет культуру, а никак не себя.

Еще одна прямая цитата: «Наверное, то, что раньше было хорошо, теперь не хорошо, наверное, так и никогда не должно было быть. Я думаю, что, наверное, культура изменилась.» Опять эти «наверное», но на самом деле, издевательства, насмешки над телом, оскорбления и другие формы вербальной агрессии никогда не были нормой. То же самое и с тасканием за волосы, и принуждением гимнасток тренироваться с травмами.

• Она прикрывается теми, кто её защищает и утверждает, что именно она стала козлом отпущения.

Ах, это любимая манера перекладывать вину - еще одна форма вербального насилия - очень часто используется в качестве защиты. Хейни указывает на то, что матери двух гимнасток, подавших на нее в суд, никогда не жаловались на её поведение, хотя они иногда бывали в спортзале. Чего она не упоминает, так это того, что когда Лори Эрнандес пожаловалась своей матери, и мама позвонила, она, по словам свидетелей, пристыдила Лори за то, что та «нажаловалась» и «наказала» всех гимнасток дополнительными упражнениями.

Родитель, которого она цитирует как своего защитника, женщину, которая по её же собственным словам управляется с пятью детьми «крича, а не нянчась», говорит: «я не думаю, что справедливо говорить, что Мэгги - абьюзер. Всё зависит от того, сколько может вынести каждый конкретный ребенок или конкретный человек.” Вдумайтесь в последнее предложение.

Должно ли насилие определяться способностью человека противостоять эмоциональной боли?

Вербальное насилие - это насилие. Тут нечего обсуждать. Конец истории. Маскировка - это всего лишь финт. опубликовано econet.ru

Иллюстрации  Daehyun Kim

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet