Руслан Байрамов: Если вокруг спокойно, значит, ты бесцельно проживаешь свою жизнь

Экология жизни. Люди: Руслан Байрамов известен в первую очередь как основатель парка «Этномир». На 140 гектарах земли в Калужской области построено несколько десятков деревень, точно копирующих традиционную архитектуру разных народов.

Руслан Байрамов известен в первую очередь как основатель парка «Этномир». На 140 гектарах земли в Калужской области построено несколько десятков деревень, точно копирующих традиционную архитектуру разных народов. Здесь проходят крупные музыкальные фестивали, такие как «Дикая мята» «Путь к себе». Байрамов — русский азербайджанец, одновременно традиционалист и инноватор. 

Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ

Равновесие, гармония, сосуществование. Я из Азербайджана, с гор Малого Кавказа, село Ново-Ивановка. Это деревня русских староверов, была основана в 1853 году.

Кержаки?

Нет, кержаками они назывались в Сибири. Если брать все староверческое движение, то у них официальных согласий, сект и прочего около двухсот. Были поповцы, беспоповцы, Рогожская церковь, молокане, баптисты, духоборы. Вот я по матери молоканин. Основателем села был мой прапрапрадед Иванов. А мама вышла замуж за азербайджанца, моего папу. С точки зрения староверов, она поступила неправильно. Если говорить про «Этномир», то для меня связь культур является естественным состоянием жизни. Это во мне прописано генетически.

История староверов — это постоянная жизнь на фронтире, освоение новых земель. Молокан это касалось?

Не то что касалось — это их суть! В моей картине мира, сложенной из разных культур и религий, русский человек стоит в центре. Он сильный, самодостаточный, свободный. Старообрядцы выполняли роль русской мягкой силы. Они несли идеи православия вопреки желанию как властей, так и церкви. Волны исхода русских староверов — это попытка договориться с центральной властью: не трогай мою веру, и я буду твоим оплотом на окраинах. Когда я первый раз приехал в Москву, то испытал культурный шок: у себя в деревне я русского видел гораздо больше. Ну, это понятно. Культура, выкинутая из контекста развития центра, как бы замирает. Это как творческая интеллигенция в Израиле, которая до сих пор носит кримпленовые пиджаки и говорит языком Москвы 70-х годов. А староверы законсервировали ту суть, которая была на Руси в XIX веке.

А какую такую русскую суть принесли староверы на Кавказ?

Поймите, там выживали только сильные. Это были люди гордые, трудолюбивые, пассионарные. Им на обжитых местах было тесно, скучно. Такие же люди в Испании, Франции, Британии поплыли через моря и захватили целые континенты. Но у нас все было по-другому, более органично. Русский человек всегда пытается интегрироваться, договориться, принять и прожить культуру другого народа. Не доминировать, а сосуществовать. Есть три племени на Руси, которые, слава богу, много лет живут в гармонии. Славяне, тюрки, угро-финны. Вообще, бог только русскому человеку мог доверить такие территории, такие богатства. Потому что у него такая миссия. После распада СССР появился сильный крен в сторону западной идентичности. Были забыты основные российские инструменты развития: равновесие, гармония, сосуществование. И сейчас, я считаю, Россия просто вспоминает свою миссию. Перед ней стоит важная задача — объединить русских по всему миру в некое информационное энергетическое поле. Концепция нашего фонда и «Этномира» на этом и построена.

Имперских опытов было много, российский отличался от других?

От всех европейских да. Русская цивилизация в меньшей степени техногенная. Сегодняшний западный мир — квинтэссенция материализма. У русских же материальные блага не доминируют. Как только мы забываем об этом, начинаются катаклизмы. Один из примеров — 2007 год, пик достатка. Мы в такой ситуации теряем ориентиры, цели, смыслы, потому что не можем собирать материальное ради материального. У меня есть тренинг «Мир без углов» — я спрашиваю людей, какова их система координат: я, семья, родственники, страна, нация, Земля, космос? Ты готов поставить себя в конце? В «Этномире» должны работать люди, у которых хотя бы 51 на 49. Контрольный пакет акций должен быть за альтруизмом.

Один плюс один равно три

Каким был путь русского бизнесмена в вашем варианте?

Я начинал с киоска «Союзпечать» у метро «Молодежная» в 1992 году. И при всех сложностях я безумно благодарен тому времени, потому что все росло, все развивалось. Даже тогда, в очень жесткой конкурентной среде, мы всегда находили общий язык и с миром, и с властью.

1992 год — это же разгар криминального безобразия. Вы играли в эти игры?

Я бывший сотрудник милиции. Проработал там два года, потом поступил в университет, уволился и сразу же, на первом курсе, открыл свой бизнес. Мы знали всех, ни с кем не воевали и понимали, что мы с властью. Они это тоже понимали. Принципы у милиции и принципы моей деревни, народа с гор, — они очень здравые. Мы никого не обманывали, каждому давали право быть собой. Но ни перед кем не гнулись и не ломались.

Получается, что в русском бизнесе выживают люди с повышенным чувством договороспособности?

Да, это базовое качество. Ты должен быть честен по отношению к миру. Почему бизнесмены договариваются? Они знают: один плюс один равно три — выгода! Ты не обманываешь контрагента. Ты созидаешь с ним вместе, и каждый получает часть прибавочной стоимости. В этом суть правильного бизнеса. Мера внутренней справедливости тут бесконечно важна. В бизнесе быть нравственным выгодно ежесекундно. Например, химик и биолог могут быть безнравственными людьми. Литератор не может. Философ не может. Они говорят о высоком. Бизнесмен тоже не может.

Но вы же понимаете, что все не так.

Но так должно быть! Поэтому бизнес — это большая ответственность. Есть три категории людей. Первая: мир мне должен; вторая: я с миром 50 на 50; третья: я должен миру. Огромное количество людей живет в парадигме «мир мне должен». Я родился, ты должен меня поить, кормить. Папа должен, мама, потом весь мир. Вторые тоже хороши: меня не трогайте, и я вас не трону. Заработал и живет себе в тихом уголке. Третьи говорят о чувстве долга перед семьей, перед страной. Десять заработал, девять отдал. Созидатели, бизнесмены, производственники — они живут в этой системе координат.

ФОТО: ИГОРЬ СТОМАХИН/PHOTOXPRESS

Вы еще не были в «Этномире»? Он сам приедет к вам

Бизнес по-русски

Людям бизнеса изначально даны энергия и возможность формировать окружающий мир. Ты должен многое понять, принять, а потом воплощать. Если у человека правильная душа —  51 на 49, — у него получается; 50 на 50 — метания. Единицы доходят до 90 на 10 — это святые. Богатство может избаловать, в достатке мы забываем свою миссию. Мы с сыном были в Австралии, и я спросил его: может, поедешь учиться в Сидней? Он ответил: пап, когда кругом спокойно, мне неспокойно. Это вечное движение русской души. Если вокруг спокойно, значит, ты бесцельно проживаешь свою жизнь.

Кстати, вы авторитарный руководитель?

Ну, меня считают жестким, но я с юмором отношусь как к тоталитарным формам правления, так и к абсолютно расслабленным. Для меня важнее личный посыл. Я хочу давать людям такие команды, которые созвучны их душе.

Такой бизнес, как у вас, в состоянии изменить Россию?

Он воплощает миссию русского мира. Даже когда его отрицает. Самобичевание, неприятие власти, отрицание и духовный индивидуализм — это тоже часть русского мира. Просто амплитуда ценностных вариаций в нашей душе гигантская.

Ваш бизнес востребован? Власти он интересен?

Одна из наших задач — наладить диалог между бизнесом, обществом и властью. Мы многое выстраиваем именно под задачи власти и при этом остаемся свободны. Это баланс между царем-батюшкой и Ермаком. Ермак повел на восток отряд из 400 человек, играючи присоединил Сибирь. Чтобы поклониться царю, он зашел как можно дальше. Я готов дать тебе весь мир, но дай мне право быть свободным в моем мире. У нас много совместных проектов, мы стараемся генерить смыслы, которые близки нашему государству. Здешний губернатор сказал, что «Этномир» становится брендом Калужской области. Для нас это большая честь и ответственность. Мы хотим, чтобы «Этномир» был брендом и в стране, и даст бог в мире. То, что мы несем, есть российский взгляд, корреспондирующий всем светлым, здравым силам в любой точке земного шара.

Вы пытаетесь озвучить месседж, который не может озвучить власть?

Власть это постоянно делает, но у нее масса других задач. Власть говорит: ребята, мне надо собрать налоги и заплатить пенсию бабушке. Не надо ругать меня, что я делаю это плохо, потому что я плоть от плоти твоей, мой дорогой гражданин. Гражданин говорит: власть плохо исполняет свои обязанности. Бизнесмен в нашей картине мира тоже плохой. Вообще есть три модели. Первая: предприниматель — мошенник, вторая — фокусник, третья — волшебник. Мошенник там украл, здесь показал. Фокусник не украл, но переставил. Волшебник — один плюс один равно три, идеальная модель. Бизнесмены-староверы были такими волшебниками. Бизнес обижается: ребята, я создаю рабочие места, налоги, зарплату. Создаю красивые кафе, рестораны, гостиницы. Почему вы меня ругаете? Я часто повторяю: ребята, говорите «мы», а не «они». Нас сто сорок миллионов. Мы власть, мы бизнес, мы граждане. Это и есть отсутствие осуждения. Картина гораздо многогранней, чем дуалистическое противостояние.

В России власть всегда в оппозиции к народу.

Есть и еще одна интересная закономерность. Почти все хорошие идеи воплощаются не благодаря, а вопреки. Если бы было благодаря, это была бы уже не Россия. Спокойная среда — это не для нас. Наверное, поэтому есть те, кто устает, уезжает.

Вы так красиво все рассказываете… А вот на самом деле не хитрый ли вы жулик?

Не знаю. Я себя таковым не считаю. Надеюсь, что нет… Смотря что вы в это вкладываете.

Вы совпадаете с самим собой?

Цельность — одна из моих главных задач. Цельность — это вообще классное состояние души. Самое главное — не врать себе и окружающим. Я много лет работаю по 16–18 часов в сутки, и у меня нет конфликта между хобби и работой. Но вот насколько мы честны по отношению к себе и миру, это миру судить.

Очень важный тест: хорошо ли тебе с самим собой? Есть такой опыт, во всех школах духовных проводился: если злого человека посадить в пещеру, он начинает себя разрушать. Его же мысли его и разрушают. А добрый человек только усиливается по экспоненте. Вот это соотношение, 51 на 49, хочешь не хочешь — оно присутствует. Источником чего ты являешься: созидания или разрушения, объединения или разъединения?

Ваш «Этномир» окупается?

Уже не дотируется. Вернутся ли вложенные деньги? Наверное, никогда. Если будет большая прибыль, все равно будем ее реинвестировать. Мне важно, чтобы идея сама себя поддерживала: хватало на заработную плату, развитие, строительство новых этнодворов.

Но все же насколько вы уязвимы экономически?

Уязвимы все. Главное — что мы живем. Амплитуда между реализмом и идеализмом у нас хорошая. Я всегда опираюсь на здравый смысл, так что мы стараемся не брать кредиты. Я просто заставляю народ работать. Если у вас все духовное, хорошее, светлое, но при этом отсутствует модель выживания, такой проект становится нежизнеспособным во всех смыслах. Поэтому мы проводим мероприятия, сдаем гостиницы и делаем так, чтобы этот организм жил. Иначе это будет красивая картинка, но неживая.

А вы не чувствуете себя белой вороной со своим подходом?

Нет, мы же реальные. Наш успех говорит о том, что вчерашний андерграунд — это сегодняшний авангард. Мы просто распаковываем идеи, которые считаем правильными. Мы не бросаем деньги на ветер — мы их капитализируем. Вот место угадали. Сто километров до столицы, сто до Калуги, в этом направлении развивается Новая Москва. Здесь скоро откроется новый аэропорт. «Этномир» развивается медленнее, чем хотелось бы, но быстрее, чем я думал. Наша задача — быть конкретными. Для меня примером является мать Тереза — человек очень духовный, но безумно конкретный. «Любишь бога? — люблю. — Завтра в четыре утра подъем, молитва, и идешь кормить детей бездомных». Она не декларировала любовь, а воплощала ее каждодневным трудом. А востребованность правильных ценностей гораздо больше, чем нам кажется.

Кстати, а какие у вас отношения с православием?

Мы со всеми дружим. У нас проект вне религии и политики. Здесь часто бывают экскурсии из церковно-приходских школ. Вначале опасались: вдруг выйдет что-то не то? Это же национальный парк. Непальцев никуда не денешь, индийцев не выкинешь. Девяносто восемь процентов населения планеты не россияне, и что теперь?

Но наша базовая история русская. Я, кстати, попрошу вас непременно включить в интервью одну мысль: несколько русских пословиц надо поменять. «Хорошо там, где нас нет» нужно срочно поменять на «Хорошо там, где мы есть». Человеку везде будет плохо, если он знает, что где-то лучше. Он попадет в рай и скажет: «Хорошо там, где нас нет». Хорошо там, где мы. Это гармония с самим собой.

Еще надо от Емели отказаться — говорить нужно об Иване Стотысячном: он трудяга, богатырь. О Василисе Прекрасной. По щучьему велению, по моему хотению — это тренд современной молодежи, от которого надо избавляться. Надо вводить правильные ценности: тружусь, зарабатываю, нахожусь в гармонии с собой и с миром. Нельзя истерить, паниковать. Нашим людям надо поездить по нищим кварталам Бангладеш, Дели и потом в аэропорту землю целовать русскую.опубликовано econet.ru

Руслан Байрамов. Родился в 1969 году в Азербайджанской ССР. Учился на юрфаке МГУ, во время перестройки занялся бизнесом. Основатель торгового центра «Трамплин», создатель благотворительного фонда «София».

2006 года строит на севере Калужской области парк «Этномир».

Беседовала Ольга Андреева