Чего ТЫ хочешь??!

Источник: Наталья Валицкая, Юлия Головкина 23310

Рейтинг: 0.0 из 5
0.0
0.0
0.0
0.0
0.0

Экология сознания: Жизнь. «Чего ты хочешь??!» - под этим лозунгом прошла вся наша экспедиция на Казбек.Так воспитывали многих – не свои желания учитывать, принимая решения, а делать то, что положено. И эти выросшие взрослые ведут себя, как заколдованные – убежденные, что их желания не значимы.

Чего ты хочешь??!

В продолжение:

Утром я услышала смех Сахис, выглянувшей из палатки: «Девочки – выходите. Пишем сочинение – как я провел лето!». Это было о том, то нас засыпало снегом. Не так, чтоб сугробы, но для августа…

Эти сугробики мне еще удалось застать, так как я ранним утром первая вышла из палатки. С подветренной стороны в треть высоты палатки нас занесло снегом, которым и не пахло, когда мы поднялись сюда днем и увидели голые прокварцованные солнцем камни. Но пока я выманила девушек наружу, все уже растаяло, оставив только пару снежков по периметру палаток. Августовское солнце стремительно поднималось и палило по-летнему, новый день набирал силу. Здесь, на высоте свежевыпавший снег тает стремительно, остаётся он лежать только на ледниках и старых плотных желтых снежниках, вдоль северных склонов.

Мы со Сверхновой, впечатленные ночной погодой, вслух, но тихонько размышляли о том, как тут стрёмно и нужно немедленно валить вниз. Немедленно! Просто сейчас! Потому что опасно, проводника нет, и что тут делать? Мы были в этом уверены, свято уверены и с жаром делились друг с другом аргументами. Потом вышли из палатки, и... жизнь как-то незаметно наладилась. Воздух чистый (плевать, что холодный), виды красивые… чего это мы? Чашка кофе так вообще изменила ситуацию на противоположную. Как мы могли так думать? Что только в голову ни придет спросонья…

Тем более, что окружающее пространство радовало такими чудесными видами!

Однако, раскол в группе, который намечался незаметно, намекал и подмигивал, обращая на себя внимание печалью и страхом, вдруг, как трещина во льду, стал явным и зияющим. Его нельзя было дальше игнорировать.

Горняшка – горная болезнь, штука непредсказуемая. Может сердце заболеть, да, может. Может стать тоскливо и захотеться домой – так сильно, как ребенку хочется конфету или соску, и он плачет, бедный и просит, дай, дай! Детям в горах – не место. Или быстро взрослеть или спускаться. Горы – экспресс метод, не всякий выдержит.

Кто такой взрослый? Тот, кто полагается на себя. Готовый принять помощь, но понимать, что за нее придется платить, и хорошо, если валюта обоих устраивает.

Я, собственно ждала, когда Красной Шапочке будет достаточно приключений, и она об этом скажет, но я не ожидала, что скажет она о своём «тяжело» с таким пакетом претензий. И это при том, что группа, ожидая её на всех переходах, разгружая её рюкзак по мере набора высоты, всё-таки была предельно лояльна и нежна к ней.

- Что я буду там делать? – я услышала, зайдя в комнату, которую любезно снял на метеотанци Одинокий Волк, чтобы ей было комфортней.

- Что я буду, делать, одна внизу?! - наезжала она на парня.

Услышанная часть их диалога убила меня своей прозрачностью мотивов - так ей не так уж и плохо, оказывается! Когда человеку по-настоящему плохо, у него нет энергии для такой прыти – это говорит только об одном - у неё не было цели здесь оказаться.

- Ждать, моя хорошая,- ответила я за Волка, - Ждать будешь, как мы ждали тебя, когда шли по всему маршруту, на всех стоянках. И поверь, находили, чем заняться, уважая твой процесс и твою скорость. Отдохнёшь и восстановишься.

Теперь, после моих слов, у неё в глазах забрезжили слёзы. О, вот и чудесно, подумала я, значит - живая, не пластмассовая кукла, не чувствующая своего тела. Мне до этого всю дорогу приходила мысль: «Этот человек действительно не чувствует того, что происходит вокруг, в том числе и себя, или в этом есть какая-то вторичная выгода? Она предпочитала не садиться в круг, а стоять поодаль или приседать на высокий камень и свысока, чуть в стороне, (конечно «потому что мне так удобней» - кто б сомневался!). Удобней - оценивать происходящее со стороны, а главное - оценивать своего друга, который её потащил сюда, показать ей свой мир...

Ну да ладно, вниз так вниз, наша группа только цельней станет от этого. Очень важно, когда каждый участник находит своё «хорошо», и не важно, что его «хорошо» совсем не там, где у остальных.
Да, Красной Шапочке, будет полезно поразмыслить над своей жизнью наедине и понять, чего же она сама хочет в ней. Девочке 36 - пора бы определятся с тем, где её «вершина», а то иначе, при потере своих ориентиров, депрессия и недовольство в процессе жизни будут только накапливаться.

«Чего ты хочешь??!» - под этим лозунгом прошла вся наша экспедиция на Казбек. «Чего ты хочешь» если перечитывать эту фразу в напечатанном виде, то чувствуется, как большинство людей, наверное, сожмутся, словно не имеют права чего-то хотеть. Так воспитывали многих – не свои желания учитывать, принимая решения, а делать то, что положено. И эти выросшие взрослые ведут себя как заколдованные – убежденные, что их желания не значимы. А что им надо, определяет кто-то другой – старший, главный, который решает, что и кому положено хотеть.

С таким подходом к жизни люди разучиваются слышать свои желания, вместо этого в их голове звучат чужие голоса: «ты должна выйти замуж, родить, иметь работу, зарабатывать, нравится людям, никого не растаивать, контролировать то-то и то-то…»

Как же это трудно порой разрешить человеку хотеть, того, что действительно хочется ему! Как же часто можно услышать в ответ:«- Я? А что я?... Я - ничего не хочу…»

Но здесь мистерия - и не хотеть не выйдет. Ой, как не выйдет, чувствуя себя на тропе, ведущей к вершине... Чувствуя рюкзак за спиной, и много чего ещё можно почувствовать, проходя десятки километров в группе людей по ландшафту, сменяющему свои декорации как в сказке 12 месяцев.

В этом и была провокация для участников этой экспедиции. Создать условия, чтобы каждый почувствовал, кто он и куда идёт: что собственно и определяет его «хочуськи» и вскрывает с головой его истинные потребности. Вот так, нагло, условия оголяют истинные смыслы и вектор жизни – не для других, а для него самого. Чтобы, наконец в свои 30-40 перестать подстраиваться под окружающих и начать слышать себя.

И гора, проявляя нас и для нас, на самом деле тестирует нашу радость, способность к счастью и умение наслаждаться. Если бы она могла сказать об этом, то наверное, сказала бы цитатой из Библии: «У кого есть, тому ещё приложится. Кому мало, у того и это будет отнято»

Я искренне сочувствовала Красной Шапочке, я была в таком же положении много лет назад, когда, впервые оказавшись в горах (Крымских – невысоких, неопасных), уставшая, промокшая, с тяжелым рюкзаком… решила: «Больше никогда. Никогда, никогда!!!» (Как видите, сильно погорячилась, потом пришлось отменять свое решение множество раз). Но хорошо помню с тех пор, что такое стресс от испытания, к которому не готово ни тело, ни душа. Красная Шапочка, никогда не ходив в походы, не спав в палатке, не носив рюкзак, сразу решилась на 5-тысячник. Ну… самонадеянно…

«Береги себя… - сказала она мне, - Тут смерть ходит рядом».

Да, я знаю, сама боюсь. И не только я. Но пока я могу тут быть, буду, сколько смогу. Ведь это был мой запрос – я хочу узнать, что я могу, и как мне тут будет? Как же мне себя беречь? Для чего беречь? Может, я всю жизнь себя берегла, чтобы очутиться тут? Именно для этого! И так – каждый миг жизни. И если не брать его, этот миг, не пользоваться им, то во что превращается человек? В консерву…Она лежит на виртуальной полке жизни – на черный день и ждет. Черного дня? Неплохая перспективка…

Если вы «купились» в вашем детстве на этот слоган «смотри, чтобы ничего не случилось», вы и не заметите, что с вами, может ничего так и не случится... Ну, кроме старческих болезней, которые целым пакетом полагаются тем, кто всю жизнь бдил, чтоб часом у него ничего не случилось.

Тех, кто берёг себя от испытаний, трудностей, боли, тех кто этим накопил «много бонусов», за экватором жизни ждёт «великая возможность» с размахом потратить всё это, непрожитое внешнее, на «богатую внутреннюю» старческую клиническую картину. Так человек может купить себе за «накопленные бонусы» - породистую подагру, увлекательную гипертонию или цветущую онкологию.

Ваш внутренний оператор в сговоре с внешним Великим Архитектором сам решит за вас, как бы уникально прожить вам свою не отпущенную в мир сэкономленную страсть и не реализованные «безумные» желания. Если вы боитесь нарываться на жизнь, вы рискуете тем, что она вас разорвёт изнутри. Будьте уверены, то ваш внутренний оператор реализует всё то любопытство, которое посмело зародиться в вас, а вы его подавили их страха. Тихо и коварно создаст боль в вашем закожном внутреннем пространстве, не особо привлекая к себе внимание посторонних. Так реализуется ваш потенциал, вся отпущенная вам инициатива и непрожитые переживания и приключения - болезнями. Зато вы не сильно будете привлекать внимание зевак, критически оценивающих любые попытки выделиться из толпы и сделать что-то из ряда вон выходящее.

Ведь, рождаясь уникальными, мы обречены на авторский путь и если мы не живем свою авторскую жизнь снаружи, выражая себя в мир, то мы на старости лет имеем авторскую картину патологий. Подробнее, если мы авторские снаружи - у нас авторская личная жизнь, авторские увлечения, аутентичные реакции, неподражаемая своя моторика движений, режим, хобби - всё то, что мы выражаем из себя наружу, то внутри мы имеем стандартное здоровое тело – шаблон человека. И наоборот: если наружу проявляясь мы стремимся «что б было всё как у людей», дабы не выглядеть чересчур оригинальными или смешными, то вся наша уникальность заворачивается вовнутрь, становясь нашими болезнями.

В общем «берегите себя» сказала она. Та, которая случайно оказалась на маршруте. И не уточнила - от чего беречь?

От чужого «плохо» беречься - своего "хорошо" не найти.

Меня с детства убивала эта фраза – «береги себя». Я широко открывала глаза, когда слышала эти популярные народные слова и пыталась вчитаться в мысли, которые бегущей строкой скользили по напряженному лбу говорящего доброжелателя. Что же на самом деле, транслирует говорящий фразой «береги себя» тому, кому адресует её?

стой, застынь и не двигайся.
двигайся с опаской, всё контролируй, помни «враг не дремлет».
мир враждебен, помни об этом - один я на твоей стороне.
не спи спокойно, плохо отдыхай, не вздуманный наслаждаться и радоваться, а то если у тебя всё будет хорошо, я почувствую тоску и зависть, что я не там где тебе хорошо.
и ещё печаль, от того что раз тебе хорошо будет там, без меня, то я почувствую, что я тебе совсем не нужен.
я боюсь, чтобы с тобой ничего не произошло, я переживаю за тебя. Думай об опасности, так как я о ней всё время думаю.
пусть же что-то наконец с тобой случится и я наконец, перестану тревожиться за тебя раз и навсегда. А то я так тебя люблю, что хочу остановить твой поток жизни за невозможностью контролировать его и наконец утешиться этим: «остановись мгновение ты прекрасно»

Каковы мотивы, этого повсеместно распространённого в народе желания, отговорить ближнего от любых героических настроений от приключений и подвигов? Таковы, например: «Не делай того, от чего мне плохо и страшно. А то, если ты это делаешь и тебе хорошо с этим, я ж себя придурком/дурой чувствую. А так, давая советы из своих опасений, в своих глазах я выгляжу умником/умницей, выгляжу и очень сердечно-заботливым и дальновидно предусмотрительным».

Так кто ж в этом признается?

Отговаривающие нас люди, сами часто, хоть и не всегда, верят в свою правоту. В первую очередь, они боятся разрыва, который может произойти в двух случаях: если родной человек таки окажется успешным и вернётся героем. И конечно боятся, если близкий не вернётся, или вернётся травмированным. В любом случае близкие, как бы они нас не любили, боятся наших изменений – а значит, боятся нашего развития. Поэтому и выходит, что близкие, желая сохранить стабильность своих связей, своими страхами лишают нас контакта с живым потоком изменений, чем и создают почву для застоя и скисания нашей инициативы, формируя этим условия для наших болезней тела.

Наше эго личность, боится перемен, но наша суть жаждет их, как жаждет приключений и чудес живущий в нас наш внутренний ребенок. Ведь каждый творческий взрослый - это ребенок, который выжил, несмотря на воспитание.

Всё, в чем мы не состоялись, не были, не доросли, нашей гордыне будет казаться опасным и/или ненужным. И великое искушение для нее - поддаться обесцениванию или попытаться уберечь другого от его успехов на этом поприще, дабы не испытать зависть и не увидеть собственную никчёмность. Но если сердце открыто, если собственная эго-личность не выпирает за размер души, мы можем и искренне радоваться чужим успехам. Отпускать близких на встречу с их персональным подвигом и так праздновать жизнь в разных людях и проявлениях.

Да, мы уделяем этому эпизоду много внимания, не только потому что в таких ситуациях раскол группы крайне нежелателен – отнимает силу у тех, кто еще не определился, заставляет колебаться и сомневаться в себе. Еще потому, что это все нами живо обсуждалось. Я уже упоминала о том, что в подобных походах, все как на ладони. Границы личного пространства сильно размываются и люди, хоть ненадолго перестают чувствовать свою отделенность от других. А как по мне – так отделенность – штука весьма условная – если бы мы, люди, не скованные правилам вежливости, говорили, что думаем о других в тот момент, как подумали, я убеждена, что мы очень быстро поняли бы, что окружающие нас иногда лучше понимают, чем мы сами.

Это одна сторона процесса, а другая – противоположная, хотя вовсе не противоречит - все попытки произвести правильное впечатление яйца выеденного не стоят, потому что заняты-то все собой, любимым, а никак не вами.

Вернемся к напутственным словам Красной Шапочки, которые вызвали во мне некоторое смятение. Че уж тут скрывать! Но потом события покатились дальше, разматывая нити судьбы, и обдумывать, кто что там себе предчувствует, не хватало внимания.

Одинокий Волк повел Красную Шапочку вниз, надеясь, что там ей сразу станет лучше. Удобная постель, уютный отель залечат душевные раны. На этом кончится ее приключение, останется только ожидание. А Волк намеревался вернуться сюда завтра, чтобы поучаствовать в восхождении, о котором мы все же думали как о возможном. Теперь это зависело от погоды и от того, найдем ли мы проводника.

Сверхновая Звезда скептически смотрела им вслед: «Даже если он вернется завтра, он не успеет отдохнуть перед новым подъемом. А тянуть некуда – у нас только одна ночь, когда мы можем это сделать». «Там видно будет, - ответила я, - он большой мальчик и сам за себя отвечает».

У нас была своя программа. Позавтракав, мы пошли в радиалку – вверх для акклиматизации. По той дороге, по которой люди начинали восхождение. Планировали дойти до Ледяного плато. Некоторые особо отчаянные стояли там, это была самая последняя возможная остановка перед вершиной. Преимуществом ее было то, что так экономилось несколько часов пути. Недостатком – то, что ночевать нужно было на льду. И если всерьез разыгрывалась непогода, спрятаться было негде, и помощи искать – тоже. У нас сначала были такие планы – остановиться там, но мы быстро от них отказались – не было необходимого оборудования – лопат, чтобы закопаться в снег и ледовых буров, чтобы надежно укрепить палатки. Одним словом – не готовы. И опыта таких ночевок – только у двоих из нас.

Да если говорить о вершине, то с 3600м подняться за раз на 5030м это значит - 1600 набирать за раз, а это не очень верно. Но все правила альпинистские это правила, а в реальности они как раз и есть для того чтобы быть мерилом для определения глубины их нарушения, когда этого отступления от правил требуют обстоятельства.

Правила нужны не только для их соблюдения, но и для того, чтоб понять насколько глубоко мы рискуем, отходя от них. Ведь и по правилам риск здесь есть всегда.

По приезду в Киев я узнала, что здесь на Кавказских хребтах у самой вершины другой горы, 8 апреля погиб заслуженный альпинист, муж моей ученицы, чьего младенца, два года назад я держала на руках. Моя подруга, Светлана Карпова, не рассказала мне об этом перед поездкой, так как я написала в сетях, что 11-го вылетаю. Она позже, у меня на кухне, рассказывая мне об этой трагедии, скажет: «А что было тогда говорить тебе, ты же всё равно уже вылетала, только портить твой настрой. Ребята шли в связке, ничего не предвещало – сорвалась небольшая лавина и его, шедшего в середине цепочки, сразу сбило на смерть, а остальные даже не пострадали – всё так быстро произошло».

Утром после первой ночёвки мы собирались прогуляться налегке, на свою первую акклиматизационную прогулку. Сюда безопасно можно было идти и в полдень гуляючи. Джонни еще раз подчеркнул, - «Не берите кошки, чтоб вас не искушал верхний ледник, он закрыт снегом. Я не хочу оттуда тела вытаскивать. Я вас очень прошу, до него вам хватит на сегодня, там 4000 тысячи».

Когда лагерь наш скрылся за хребтом, я сказала девушкам, что сегодня мы смотрим на джепиэс, ищем отметку 4000. У профессиональных команд есть разряд по альпинизму, а мы, девушки, сегодня сдаём разряд по идиотизму...

Позже, когда мы вернулись из радиалки, этим же вечером, грузинские проводники рассказали нам трагическую историю об этом ледяном плато. Там стояла женская группа. Внезапно (тут, в горах все внезапно), начался буран, у них сорвало палатки. Девчонки не смогли одеть кошки и спуститься к метеостанции. На таком ветру тепло выдувается из тела за считанные минуты, пальцы деревенеют и все… Они замерзли все до одной.

Погода в этот день была удивительно ясная, словно просила прощения за то, что так пугала ночью. Как мы узнали чуть позже, одна из групп (хорошо подготовленных и снаряженных) отправилась ночью восходить. Они добрались до подножья, надеясь, видимо, что ветер уляжется и пурга прекратится. Тут бывает такое, погода может за 15 минут поменяться на противоположную, а на эту ночь был отличный прогноз - восходи-не хочу! Вот тебе и прогноз - то лило, то мело до самого утра. Ребята повернули, в лагерь пришли умотанные, но довольные. Они совершили свой подвиг - сделали что могли. С чувством выполненного долга отправились вниз.

Утром, после второй нашей ночёвки на метеостанции, я застала этих героев за сбором палаток:

- Как? Вы что не попытаетесь снова!? И не будите ждать погоды? Вот, так все вниз?– я, глядя на этих аполлонов, не могла поверить, - что это и всё, они не взойдя, пойдут всей командой вниз? Они же такие спортивные, суровые и очевидные мастера этого дела?!

- Нам хватило, спасибо. – это было сказано с таким тоном, что я поняла –да, им, похоже, точно – хватило. И сразу зауважала их сильно больше, чем минуту назад.

И нас бонусом зауважала, больше. Ведь мы пока остаёмся. Но этот пример добавил серьезности, адекватности и размеренности в подготовке к восхождению. Я вспомнила, в этот момент, выдержку из кодекса самураев «делай, что должен и будь что будет». И моё намерение продолжать акклиматизационные вылазки укрепилось.

Тут такое не редкость - люди проделывают длинный путь, долго готовятся перед этим, покупают дорогое снаряжение. А Казбек не пускает. Ведет себя, как капризная барышня, совсем не по-джентльменски. Но подождать у подножья, когда он соизволит открыть врата для желающих почесать ножками его вершину, не все могут себе позволить - на такой поход обычно есть дней 10-12. На акклиматизацию идет 6-7. Еще один - на спуск. Оставшиеся 3-4 можно ждать погоду. Она за это время может так и не дать окошка для восхождения. Что и получилось с этой группой, а до того - с сотнями других групп. И это вовсе не их вина - так складывается, что поделать? Кстати, наш проводник Алексей, который сейчас ждал нас внизу, тоже незадолго до нас водил группу сюда. И они тоже не взошли - из-за погоды.

Из этого понятно, как самонадеянно было наше поведение - рассчитывать на одну ночь - завтрашнюю. Не имея еще проводника, полного снаряжения, не зная толком, кто из нас собирается идти. По этому поводу, кажется, только у Сахис не было сомнений, остальные колебались, и я в том числе. Ах, да, еще Одинокий Волк, но он сейчас шел вниз со своей спутницей. Обещал вернуться, но кто знал, может, он передумает, она уговорит его остаться, она боялась за него, сама мне говорила.

Отойдя от станции, Сахис нашла место, где поймала наконец сеть и отправила СМС проводнику о том, что ребята спускаются, их желательно встретить. Получила послание от него - о прогнозе на ближайшие дни. О своем здоровье он ничего не писал.

Место, которое мы проходили во время радиалки, называется тут "У черного креста". Там тоже были места для палаток. Воды вокруг - полно ручьев текущих с гор. Можно стоять. Крест, наверное, тоже стоит тут не просто так, а в память о ком-то, но на нем ничего не написано. Справа поднимается величественный Казбек, с его склонов срываются камни, и катятся вниз, с грохотом увлекая за собой товарищей, которые тоже хотят угнездиться пониже. На их пути лучше не становиться. Большой может прихлопнуть и легко превратиться в надгробье, если чуть зазеваешься. Маленькие тоже опасны - они с такой скоростью несутся вниз, что и кость могут сломать, если попадут по руке, ноге или голове. Когда срывается очередная каменная "компания", она издает очень характерный грохочущий звук, усиленный эхом. Можно нафантазировать в нем и предупреждение и угрозу. А можно относиться к камнепадам без излишней драматизации. Внимательно и быстро проходить этот участок.

Еще внизу, в Степанцминде, Алексей нам выдал каски - как потом выяснилось, специально для этого отрезка пути. Но сейчас мы пошли без них, просто не знали, где очутимся. Ну, и обошлись.

Камнепад здесь - не единственная прелесть. Под нами - опять ледник, присыпанный сверху рыжей каменной крошкой. Ручьи в трещинах, как сумасшедшие бурлят, устремляясь вниз. Трещины тут пошире - некоторые приходится перепрыгивать. Края у них скользкие, стрёмные. Не знаю, насколько они глубоки, но проверять не хочется.

Наша цель сегодня - дойти до ледового плато. Мы видим группу, которая яркими пятнышками на фоне серо-рыже-черных камней идет далеко впереди. Расстояния тут обманчивы, кажется, что близко. На самом деле - не меньше часу пути. Потому что то, что кажется прямой, в горах - местность непредсказуемая. Вполне вероятно, придется несколько раз нырять в долинки и взбираться по их склонам. Огибать огромные валуны, перепрыгивать через речушки. Поэтому мы без фанатизма, медленно, гуляя, продвигаемся вперед.

Красота и величие тут невообразимые. Слева параллельно нашему пути тянется тот огромный Ледник, по которому мы добрались до метеостанции. За ним - острые высокие горы с крутыми ледовыми склонами. Над ними - яркое синее небо, ни облачка, Солнце сияет и слепит глаза.

Сахис время от времени меряет высоту навигатором, нужно подняться до 4 тысяч метров. Чтобы была круглая цифра - как там дальше сложится с Казбеком не ясно, а вот 4 тысячи - это то, что можно запомнить. В Карпатах нет такой высоты, и вполне вероятно, выше уже не побывать в этой жизни.

Кроме того, тут восхитительно красиво - не по-земному, словно на другой планете находишься. Хочется тут побыть подольше, запечатлеть, напитаться этой атмосферой, которую нигде не найдешь - только в таких вот высоких горах.

Можно было идти дальше, но погода имела тенденцию измениться - со стороны долины медленно ползло облако, которое, окутав нас, лишит видимости. Изнутри оно - густой туман, дышащий холодом. Направление пути назад понятно, но дорога опасная, да и блукануть легко. Но пока было еще солнечно и мы попытались устроиться на небольшом холмике, примыкающем к склону горы. На нем не видно было больших камней, и сверху - более-менее гладко, так что не было опасности попасть под камнепад. И, возможно там-то и удастся добрать высоту до вожделенной цифры.

Я пошла с навигатором ближе к горе, туда, где уже не было тропы, по небольшому гребню в сторону сада камней – белое поле с красиво и равномерно расставленными валунами по свежему снегу. В надежде добрать недостающие 40 м до ровной отметки. 3965, 3970… я размышляла: «Если чего покатится, то поскольку я иду по гребню, свалившийся валун должен будет свернуть вправо или влево. Ведь гребень упирался в само тело Казбека». Но тут справа от меня как я и планировала, пролетел «паровоз» - о, вот и спасибо! Хватит, ок, - я поняла, что уже достаточно, значит будет 3970.
- Девушки,- крикнула им в сторону тропы, - 30-ти метров не хватило, это городская девятиэтажка – ок? Цифру запомните, а разряд по Идиотизму мы пока не сдали. Понятно, фотографируемся и идем назад.

Да, если бы наш проводник видел, как мы тут шастаем без касок и веревок, он бы нас отчитал, в угол поставил и больше гулять бы не выпустил. А мы... не то, чтобы не понимали, не то чтоб шалили как дети, нарушая запреты. Следовали за течением событий - так получалось. Задача была - сохранять внимание, не лихачить, быть осторожными. Мы так и делали, и, не знаю как другие, я чувствовала себя в безопасности, несмотря на Ледник, туман и трещины.

Мы немного отдохнули, попозировали и поговорили о нашей дальнейшей судьбе. Никто из нас не был настроен фанатично идти вверх и обязательно достичь вершины. Свои чувства по этому поводу я уже описала, у остальных было примерно то же самое. «Я хочу посмотреть на проводника, если он у нас появится, я хочу почувствовать, доверяю я этому человеку или нет. И тогда буду принимать решение» - сказала я и сама почувствовала, что это правда.

Туман неуклонно наползал, но, оказавшись в его пелене, мы увидели, что не все так страшно. Дорога была видна примерно на десяток метров, а больше и не нужно было. По всей длине тропы (тропа – это сильно сказано, она почти незаметна на камнях), поставлены вехи – пирамидки из камней. Даже при очень плохой видимости можно было передвигаться от одной к другой и не терять направления. До этого я взирала на них, удивляясь, кому это пришло в голову сооружать тут скульптуры, и думала, что это – для забавы или самовыражения типа «Тут был Вася, оставил камень».

Оказалось, что это штуки очень функциональные. То, насколько они необходимы, мне предстояло самой проверить в скором времени.

Этот день был удивительным от начала и до самого конца. Было тепло, весело и верилось в лучшее. По дороге назад я остановилась, чтобы напиться воды из ручья. Игривая Лисичка (я в ее обществе делала это уже не впервые), в очередной раз удивилась: «Как ты не боишься? Она же грязная!» «Та вода, которую мы берем для питья и готовки, что течет из трубы на метеостанции – такая же. В чем разница?» - ответила я. «А что, там фильтра нет?» - округлила глаза Лисичка. «Снег – это и есть фильтр. Если сделаешь пару шагов дальше, увидишь, что вода течет из снежника, который на склоне над нашим лагерем. Он постепенно тает и дает нам воду». Удивительные городские жители… фильтр им подавай! Меня это рассмешило, однако, потом выяснилось, то Лисичка наша не одна такая. Одна из поднявшихся групп тащила с собой фильтры и всю воду, которую пили, пропускали через них. Только портили – талая она куда лучше, полезнее.

Я подобных героев застала на общей кухне метеостанции. Русскоязычная группа с бутылочками и насосиком загораживали кухонный умывальник, откуда непрерывно текла струйка воды - крана там не было. Это та же труба, что шла от ледника выше была проведена и выведена через краник в раковине.
На вопрос, «а что это вы делаете?», они скривили лица и с печалью сказали, «ой и не спрашивай». Да это наш Дмитрич, со своими фильтрами уже достал…

Вернувшись на метеостанцию, мы помылись под этой пресловутой трубой, поели и решили отдохнуть – девчонки залезли в палатку, а я осталась на воздухе. На каремате под спальником было очень уютно, вокруг бурлила жизнь, кто-то пел под гитару знакомые хорошие песни. Ночные и утренние сомнения, предчувствия Красной Шапочки, которыми она поделилась со мною, собственная тревога и неуверенность… все это казалось какой-то глупостью. Что плохого могло произойти в этом чудесном Мире? С такими чудесными нами…

Вчера, когда было холодно и я рано угнездилась в палатке, наши еще тусили с проводниками – чай пили, разговаривали. И Россомаха кажется, пообещала им борщ. Вообще с готовкой у них что-то непонятное творилось – никто им не готовил, они все время какие-то консервы открывали. А ведь многие по нескольку дней не спускались в долину, а значит, и поесть нормально не могли? То есть борщ от нас – это типа акция спасения спасателей. Они приходят голодные и уставшие с восхождения и тут опа! Чудо украинское.

Я взялась помочь Росомахе, ведь кастрюля была неслабая – больше ведра, наверное. И этот борщ имел последствия… Мы крутились там, чистили овощи, пропитываясь табачным дымом, разговорами, которых не понимали… вполголоса сами о чем-то беседовали. Бульон варился медленно, на высоте это быстро не происходит – кислорода не хватает. В очередной раз выглянув на улицу, я увидела, что погода совершенно испортилась – пошел резкий холодный дождь. Я решила перенести вещи из палатки в комнату – там оплатил вчера место Одинокий Волк, и я решила, что наши борщевые усилия стоят спокойной ночевки. …Как-то ему там сейчас шлось? Я понадеялась, что они уже внизу и в безопасности. Ошибалась… уровень безбашенности Одинокого Волка явно был куда выше моих представлений.

Комнаты на метеостанции – та еще история! Но слабонервных тутошняя атмосфера отбраковывает, так что все в порядке. Как это происходит? Естественным путем, никакого насилия: если у кого-то и были тараканы насчет комфорта, то по мере подъема вверх выше 3-х тысяч они успешно сдыхают. Освобождают, так сказать, своих бывших хозяев от присутствия. Таким образом, в головах образовывается свободное пространство, в котором теперь вместо тараканов может появиться что-то полезное. Новые мысли о жизни, выводы, планы. Они-то всегда были на подходе, но ждали, пока тараканы свалят.

Нет, я не против комфорта! Если бы я была против, я мужественно осталась бы в палатке под дождем. А тут я – под крышей. Отопления нет, и стены некрашеные, и даже не штукатуренные, из мебели – широкие нары, обтянутые дерматином. Вместо шкафов – гвозди вбитые в стену, чтобы одежду вешать. Вместо стола – широкий подоконник, стулья отсутствуют. Но окно пластиковое, из него не дует. И вид из окна – на Ледник и дальние утесы. Красота неимоверная! И сверху не капает…

Мы с Росомахой продолжали медитацию над борщом. Сахис тоже сидела с нами, разговаривая с проводниками. Тусовка постепенно рассосалась, мужчин осталось двое или трое. Я отметила про себя, что прошло только двое суток, а я чувствую тут себя как дома. Имена не помню, но и не заморачиваюсь. Не понимаю грузинского языка, но это не мешает. Как быстро привыкается… поставим себе 5-ку за адаптивные способности.

А потом мы глянули в окно и …вау!!! там шел снег! Тут это не редкость, конечно. Но у нас все-же август на календаре… так что тема, возникшая внезапно насчет празднования Нового Года (2016,5) была уместна и поддержана всеми. Мы с Росомахой сидели во дворе, курили и смотрели на снег. В свете яркой лампы он был как фейерверк - длинные светящиеся нити. Похоже на то, как фейерверк рассыпается самым красивым сполохом на излете своей жизни. Только длилось это не секунды – это длилось и длилось! Любуйся хоть всю ночь!

Никогда не думала, что снег может так выглядеть. Хотя, конечно, это был совсем не снег, а снего-дождь при сильном ветре, да и высота добавляла спецэффектов. Раньше я такого не видела – миллионы светящихся червячков, извиваясь, летели вниз. Он и были длинными – с метр не менее. И сияли. Они светились изнутри, и мы были в ореолах этого света из десятка тысяч холодных, замерзающих на лету струй.

Это был праздник для нас – очередное невиданное зрелище, одно из многих, поразивших меня здесь. Мое Эго устало удивляться, оно, бедное, давно уже воспринимало все как должное. Чудо? Ну да, чудо, а чему ж тут еще быть? Необычного, непривычного, особенного было так много, что оно стало фоном, а не событием. Что же могло стать событием на этом фоне? Неужели зря соткана такая ткань, и обрамлена рамой? Что в центре? ...Еще пока ничего. Ожидание – оно в центре. Только контуры намечаются потихоньку. Но осознать, что это – пока нет возможности. Оно еще не произошло.

Мы произносили тосты и слушали истории. Нам рассказывали недавние здешние происшествия.

Три недели назад, во время восхождение здесь началась на редкость сильная гроза: градом со снегом и молниями. Молния ударила прямо в связку людей, одну девушку убило на месте, а другую так отбросило ударом, что её так и не нашли – она вероятно погибла, найти её так и не удалось, всё быстро заносит снегом – она где-то там так и осталась. Вот был человек… и как бы и не было его.

Но есть те, кого этим не напугать: два года назад парня тоже ударила молния – он выжил, у него на теле были красные отметки откуда вышла молния: через бедро пару и в лодыжке несколько дыр. Его, конечно, спустили вниз в Степанцминду. Он там пробыл две недели – восстанавливался. А восстановившись, пошел наверх и поднялся на вершину, всего спустя две недели после инцидента. Вот такие бывают твёрдые в своём намеренье люди.
Но был и юноша, пришедший на метеостанцию одновременно с нами. Он поднялся с родителями, наверно тоже спортсмены, на метеостанцию, чтоб уже дальше с проводником взойти вдвоём. Но проводник сдал при самой вершине, сказав, что плохо себя чувствует, и парень повернул назад и больше не пытался восходить. Его восхождения наверно, больше хотели родители, чем он сам. Здесь становилось очень ясно, что работает в жизни только собственный выбор. Его человек делает сам, используя любые обстоятельства в подкрепление своему выбору: а обстоятельств и «за» и «против» здесь предостаточно.

Борщ медленно варился. Ясно было, что сегодня его есть уже никто не станет – приглашаем на вчерашний борщ! Он будет еще лучше. Для нас это было приключением – погружением в совсем незнакомую жизнь. Для них, наших хозяев – отдыхом. Но от этом никто не думал. Я воспринимала все происходящее как нормальное течение своей жизни – она привела меня сюда, а куда завтра – посмотрим.

Мы разошлись за полночь.

Продолжение следует... опубликовано econet.ru

Авторы: Наталья Валицкая (курсив), Юлия Головкина (прямой шрифт)

Понравилась статья? Напишите свое мнение в комментариях.
Подпишитесь на наш ФБ: