Биолог Оливия Джадсон: зачем нам нужен секс

— Что привело вас в биологию, а конкретно в эволюционную биологию?

— Если уж говорить начистоту, то в биологию я пришла случайно. Вообще-то у меня в планах было изучать физику, но план не удался, и я стала студентом-биологом. Уже в процессе обучения стало понятно, что эволюция — самая интересная вещь, о которой только можно размышлять.

Когда дети учат биологию в школе (по крайней мере, в США), эту науку им преподносят в виде набора фактов, которые нужно просто запомнить, не разбираясь в связях явлений друг с другом. Эволюция как раз позволяет связать воедино разрозненную биологическую информацию. Например, различия в анатомии или поведении отдельных видов поначалу кажутся просто незначительными деталями, которые зачем-то надо выучить. Но если посмотреть на них сквозь призму эволюции, они сразу приобретают смысл, и их можно систематизировать.

— «Ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции» (название знаменитого доклада американского эволюциониста Феодосия Добржанского. — Прим. автора)?

— Именно.

— У меня есть личная история, связанная с интересом к биологии и сексом. Можно я её расскажу?

— Давайте. 

— Дело в том, что по образованию я тоже биолог. И моё увлечение биологией началось как раз с той темы, которую вы раскрываете в своей книге. Когда мне было около пяти лет, я задалась обычным для ребёнка вопросом: «Откуда берутся дети?» Родители вместо устного ответа дали мне школьный учебник по анатомии человека. Я прочла его целиком и с тех пор влюбилась в биологию. Ну и узнала, откуда берутся дети, конечно же.

Кстати, а зачем нам вообще нужен секс? Почему обычно животные бывают двух полов, почему все не могут размножаться бесполым путём? Или быть гермафродитами?

— Биологи всё ещё спорят над ответом на этот вопрос, но давайте попробуем разобраться. При бесполом размножении никакого секса вообще нет, и полов тоже нет. В результате такого размножения получаются клоны — точные генетические копии родителя. Для этого можно отложить яйцо, которое никто не будет оплодотворять (в российских учебниках этот случай относят к половому размножению. — Прим. автора), или расщепить надвое пальчик, часть которого станет самостоятельным организмом.

Ещё, например, клубника пускает усы, на концах которых появляются новые растения. Способов бесполого размножения огромное множество, вот только в итоге всё равно получаются точно такие же организмы, как и те, которые их породили. Конечно, отпрыски не обязаны в таком случае выглядеть точно так же, как вы, ведь их условия развития могут быть иными. Но всё равно бесполое размножение не предполагает особого разнообразия.

Гермафродитизм — это уже другое: у вас сразу оба пола. А это значит, какую бы особь своего вида вы ни встретили, она годится вам в партнёры. Обычно считается, что быть гермафродитом выгодно, потому что можно оплодотворить самого себя. Но на самом деле большинство гермафродитов не могут этого сделать. Настоящее преимущество гермафродитизма проявляется там, где плотность населения низкая и встречи с сородичами происходят очень редко.

Животные некоторых видов могут менять пол в течение жизни. Это явление называют последовательным гермафродитизмом. Иногда в одних условиях лучше быть самкой, а в других — самцом. Если требуется много потомства, то самкой лучше стать под конец жизни, когда животное дорастёт до крупных размеров и сможет отложить больше яиц или икринок.

А если самцам нужно охранять территорию, то выгоднее в зрелом возрасте стать самцом, чтобы быть сильнее и внушительнее. Но какой-то общей для всех видов закономерности, когда лучше иметь определённый пол, нет, всё зависит от обстоятельств.

Судя по всему, большинство животных имеет два отдельных пола по паре причин. Во-первых, между самками и самцами есть «разделение труда», это помогает специализироваться и приспособиться.

Во-вторых, после разделения полов не так-то просто обратно стать гермафродитом — особенно если животное сложно устроено, как птицы и млекопитающие. Так что, может, кому-то из «продвинутых» видов и было бы выгоднее быть обоеполыми, но они уже не могут ими стать, потому что для этого надо менять весь ход и без того сложного эмбрионального развития. 

— То есть бесполых птиц и млекопитающих не существует?

— По крайней мере, науке такие не известны. Гермафродитов среди них тоже не знают. Зато есть бесполые ящерицы и рыбы, меняющие пол в течение жизни.

— А обязательная раздельнополость может быть причиной того, что у птиц и зверей обычно очень сложное половое поведение? 

— Вероятно. Вот только биологи немного дискриминируют гермафродитов и почему-то весьма редко изучают их половое поведение. А ведь оно может быть таким же сложным, как у раздельнополых. Например, некоторые гермафродиты «договариваются», кто будет играть роль самки, а кто — самца, и в какой последовательности. Если одна особь откажется играть по установленным правилам, другая просто уйдёт, и спаривание не состоится. Чем не сложное поведение?

Мне кажется, мы изучаем в основном поведение зверей и птиц потому, что их легко увидеть. Особенно птиц: они обычно такие яркие, громко поют. Да вообще, большинство работ по половому поведению выполнено на птицах, потому что за ними сравнительно просто наблюдать. И веселее, чем за теми же улитками-гермафродитами.

— Насколько половое поведение птицы запрограммировано? Как сильно оно может меняться? 

— За время жизни одной птицы её половое поведение слабо меняется, зато за несколько поколений — вполне. Современные песни птиц одного вида и их же трели несколько десятков лет назад — не одно и то же. К тому же самки некоторых видов птиц предпочитают самцов, которые звучат необычно, не так, как их родители. А самки других видов, наоборот, предпочитают слушать фиксированный репертуар.

— И всё-таки у птиц половое поведение — это набор ритуалов, правда? А у людей половое поведение весьма гибкое, как мне кажется. Кому проще найти партнёра — птице, какому-нибудь млекопитающему или человеку? Я думаю, первым двум, потому что у них есть чёткие правила. 

— Ну, тут очень сложно сделать обобщение. И, кстати, многие млекопитающие, например приматы, тоже имеют весьма гибкое половое поведение, как и люди. Но главное различие между человеком и животными, как мне кажется, в том, что у людей есть культура, и это она в первую очередь диктует правила поведения.

Кроме того, культура даёт свои ритуалы. Например, есть люди, имеющие фетиш в отношении определённых предметов одежды. Мода меняется, и некоторые предметы одежды, которые были популярны в Викторианскую эпоху, сейчас уже не существуют. Поэтому нет и людей, имеющих фетиш на такую одежду. Это тоже можно назвать пластичностью полового поведения, и обусловлена такая пластичность культурой. 

С другой стороны, известны случаи, когда баранов с рождения воспитывали среди коз. Вырастая, такие бараны предпочитали в качестве половых партнёров коз, а не овец. Так что и у животных половое поведение не зашито в подкорке, его может изменить окружающая среда — по крайней мере в детском возрасте.

По-моему, изучать человеческую сексуальность невероятно сложно. С одной стороны, человека можно спросить напрямую, чего ему хочется, а с другой, за людьми во время секса вряд ли понаблюдаешь, в отличие от животных.

— А есть научные статьи, в которых исследуется половое поведение людей? Может, они выявили какие-то интересные закономерности?

— В большинстве таких статей приводятся только гипотезы, которые не удаётся окончательно доказать. Не в каждой из статей внушают доверие использованные методы. Но, конечно, некие общие тренды в человеческом поведении есть. Это, например, негласное правило «мужчина выше женщины». В большинстве культур женщины предпочитают партнёров выше себя, а мужчины — наоборот, ниже себя.

С другой стороны, люди часто сходятся не потому, что нашли идеальную пару, а потому, что это был наилучший вариант из доступных. Мы общаемся с теми, кто находится рядом. Скажем, мало кто путешествует в попытке найти любовь всей жизни.

Конечно, половое поведение людей очень гибкое и легко изменяется под влиянием культуры, но именно поэтому так непросто понять, какое же оно на самом деле. Культура может скрыть истинные предпочтения так, что исследователи никогда до них не докопаются. Да и исторические данные о половом поведении зачастую трудно собрать.

Сейчас считается, что мужчины склонны к промискуитету (неразборчивы в половых связях), а женщины чаще хранят верность. Так вот, эта идея, по крайней мере на Западе, появилась только в XIX веке, а до того времени думали наоборот. Это хорошо заметно по английской поэзии, написанной до XIX века: большинство стихотворений там о том, насколько часто женщины бывают неверны мужьям. Так что я бы не стала грести всех под одну гребёнку и делать громкие обобщения.

Многое в нашем видимом половом поведении зависит от культуры, а она может ну совсем не отражать истинные желания и потребности людей. Зато их отражают сексуальные фантазии, которые в большинстве случаев были бы совершенно неприемлемы при воплощении в реальность. Поэтому большинство хранит эти фантазии при себе, и они не остаются в исторических свидетельствах.

— Но если попытаться провести параллели: человеческое половое поведение интереснее, чем у других видов, или оно довольно заурядное?

— Я считаю, не существует заурядного полового поведения. Сексуальность тесно связана с эволюцией, а в эволюции каждый объект уникален. Если понаблюдать за природой, окажется, что все яркие, заметные явления — например, цветы или пение птиц — так или иначе нужны для полового размножения. Самые яростные драки самцов, многие другие поведенческие ритуалы — всё это происходит для секса или из-за него. И тут уж каждый исхитряется как может. Заурядной, тривиальной сексуальности нет.

Когда я собирала материал для своей книги о сексе других животных, я осознала, что половое поведение людей — всего лишь маленькая часть огромного спектра вариантов. И вообще-то, я очень рада, что я человек, а не представитель какого-нибудь другого вида. Пусть наше половое поведение может быть источником печали, разбитых сердец и всего такого прочего, оно же может приносить нам наслаждение. А вот для других животных поиск партнёра и общение с ним может быть крайне непростой задачей.

— Безусловно, половое поведение людей может быть очень разным, но всё-таки большинство крупных религий и культур за моногамию — верность одному партнёру. Выходит, она в целом полезна?

— Религии вообще часто стремятся контролировать сексуальность. Понятно, что стратегии поведения, выгодные для группы людей в целом, далеко не всегда совпадают с теми, которые индивид выбрал бы для себя самостоятельно.

По мне, моногамия — крайне интересный феномен, и отношение отдельно взятых людей к ней может быть очень различным. Желание и возможность быть верным (или неверным) зависят и от генетики, и от условий, в которых рос человек. Предположим, в одних условиях некий набор генов вызывает у человека желание быть моногамным, а в других условиях (например, когда обстановка вокруг постоянно меняется и не ясно, что будет дальше) даёт обратный эффект.

Вот только отношение отдельно взятого человека к моногамии ещё ничего не говорит о её объективной пользе — или о её вредности. Например, кто-то любит шоколад, а кто-то нет. Свойства шоколада от этого не меняются. Ну и наконец, если у вас появился какой-то импульс (скажем, изменить кому-то или, наоборот, прекратить бесконечные гулянки), редко можно заранее сказать, имеет ли смысл этот импульс претворять в жизнь.

— Получается, сложно сказать, полезна ли для нашего вида моногамия или нет? 

— Зависит от условий жизни. С точки зрения эволюции «полезный признак» означает «дающий возможность оставить после себя как можно больше потомства, которое успеет само размножиться». Очевидно, что в какой-то момент в прошлом промискуитет перестал приводить к большому количеству детей и стало выгоднее быть верным кому-то одному.

Однозначных исторических данных мало, но если посмотреть на Лондон XVIII века, станет ясно, что дети женщин, оставленных неразборчивыми любовниками, доживали до половозрелости реже, чем дети примерных мужей. Одинокие матери часто были не способны прокормить всех отпрысков и сами бросали их.

Так что при определённых условиях верность одному партнёру позволяет вырастить максимальное количество потомков. Но для этого не обязательно быть строгим моногамом. Например, самцы птиц нередко помогают растить потомство одной самке и при этом, если появляется возможность, спариваются с другой, но не добывают пищу для её детей. Ну и, конечно, неверными могут быть не только самцы: у людей известны случаи, когда двойняшки (разнояйцевые близнецы) имели разных отцов.

— Есть ощущение, что по крайней мере в России женщины, родившие много детей, имеют более низкий уровень доходов и образования.

— Вероятно, это стало верным не так давно. Пару веков назад и в зажиточных семьях было по десять детей.

— То есть число детей в целом не связано с интеллектом и богатством? 

— Определённо, не было связано раньше. Скорее всего, была некоторая связь между достатком и числом детей, доживших до зрелости, но точно этого утверждать нельзя. До недавнего времени нас так часто поражали самые разнообразные заболевания, что невозможно разобраться, как уровень дохода и образование влияли на деторождение: часто умирали и бедные, и богатые дети.

— Вот, например, в России сейчас развёрнута кампания против абортов, и в большинстве случаев нежеланных детей сохраняют именно те, у кого меньше всего возможностей их достойно вырастить. Те, кто умнее и богаче, просто не рожают. Не приведёт ли это к тому, что население станет глупее?

— Очень скользкая тема. Давайте не будем забывать, что возможностей в современном мире много, и кто-то из таких нежеланных детей получит и образование, и богатство, которого не было у их родителей. Тут влияет не только генетика, но и среда. Да и генетических различий между людьми не так уж много. Хотя мы очень любим заострять внимание на тех долях процента ДНК, которые отличают нас друг от друга, думаю, с точки зрения какого-нибудь искусственного интеллекта мы все практически одинаковые.

— Продолжая тему различий: есть ли сейчас какой-то смысл мужчинам быть «мужественными», а женщинам — «женственными», различаться в размерах, носить разную одежду?

— Особенность эволюции в том, что она всегда даёт информацию о прошлом, а не о настоящем. Наверняка раньше отличия полов, мужественность и женственность помогали нашему виду выжить, но какое значение они имеют сейчас, сказать трудно. И это верно для любого признака, который передаётся по наследству: скорее всего, когда-то он давал эволюционное преимущество, но это не означает, что он даёт преимущество и сейчас.

— Но это и не означает, что в данное время признак бесполезен? 

— Да, конечно. Ну и культура играет свою роль, разумеется.

— Кстати, кажется, что почти в каждой культуре люди склонны недолюбливать «не таких, как все», и особенно это касается тех, чьё половое поведение кажется нетрадиционным, гомосексуалов, асексуалов. Почему?

— Начнём с того, что их недолюбливают не везде. Например, на Дальнем Востоке(судя по всему, имеется в виду Япония, а не российский Дальний Восток. — Прим. автора) детей нередко растят как трансгендеров и в целом никто не видит в этом проблемы — по крайней мере, насколько мне об этом известно. Быть геем в Нью-Йорке и в штате Миссисипи — совсем не одно и то же. В первом случае на гомосексуала обращают значительно меньше внимания. Так что и в этом вопросе вариантов очень много.

Мы катастрофически мало знаем о гомосексуальности. У других видов она практически не встречается (так, чтобы это было систематически, в течение всей жизни), мы толком не знаем механизмов, по которым развивается гомосексуальность  

В целом, мне кажется (хотя у меня нет этому научных подтверждений), что способность согласиться с большинством, конформизм одно время был важным фактором человеческой эволюции. И не важно, с чем соглашаться — с половыми, кулинарными или какими-то ещё предпочтениями. Если ты не соглашался, тебя изгоняли из общества, а значит, ты не мог ждать ниоткуда помощи и был обречён на гибель.

— Но геи и асексуалы, если они всё время придерживаются одной стратегии полового поведения, и так не будут размножаться. В эволюционном смысле они мертвы. Зачем их дополнительно угнетать?

— Честно говоря, никаких мыслей по этому поводу. Лично я не понимаю, какое дело людям до половой ориентации других. Скорее всего, раньше, когда давление общества было сильнее, гомосексуалы часто заводили детей, хотя и не испытывали удовлетворения от секса с лицом противоположного пола. Вероятнее всего, люди, которые не участвуют в размножении, представляют собой сравнительно молодой феномен.

— И это «насильственное размножение» геев — одна из причин, почему их не становится меньше со временем?

— Вероятно, да. Если честно, мы катастрофически мало знаем о гомосексуальности. У других видов она практически не встречается (так, чтобы это было систематически, в течение всей жизни), мы толком не знаем механизмов, по которым развивается гомосексуальность. К тому же в различных культурах люди могут быть в большей или меньшей степени бисексуальны. Прошу прощения, что на некоторые вопросы я не могу дать точных ответов: не уверена, что они в принципе кому-то известны.

— А представим себе: у всех видов животных появилась возможность сделать что-то вроде экстракорпорального оплодотворения (ЭКО). Не нужно ритуалов ухаживания, даже полового акта не нужно. Как вы думаете, все бы животные воспользовались этой возможностью?

— Зависит от животного и от его полового поведения. Наверняка какой-нибудь самец паука был бы рад оставить конвертик со спермой и убежать, чтобы не быть съеденным. С другой стороны, если секс приносит животному удовольствие, вряд ли оно станет от него отказываться. 

Одна из причин, по которой ЭКО сейчас популярно, особенно среди женщин старшего возраста, в том, что оно даёт новые жизненные возможности. Рискну предположить, что популярность ЭКО свидетельствует о том, что люди создали культурно обусловленную жизненную ситуацию, отличную от биологической. Большинство других видов живёт только по биологическим законам, без налёта культуры, а значит, вряд ли им сильно необходимо экстракорпоральное оплодотворение. 

— Верна ли концепция «эгоистичного гена» для нашего вида? Грубо говоря, насколько для нас важно распространить собственные гены?

— Это эволюционная концепция, а раз так, то она верна для всех видов — а значит, и для нас тоже. Другое дело, что опять же на нас сильно влияет культура, и она вмешивается в ход эволюции. Идея «эгоистичного гена» говорит о том, что гены в пределах одного организма конкурируют друг с другом в попытке размножиться, передаться потомкам, и самое главное в эволюции — выживание генов, а не выживание видов.

Эволюции, вообще-то, всё равно, живёт вид или вымирает. Иногда именно эволюция вызывает вымирание: она благоволит признакам, которые дают преимущество конкретному индивидууму на короткий срок, но в долгосрочной перспективе снижают приспособленность вида.

Мне не очень нравится концепция эгоистичного гена, потому что она создаёт ощущение, будто кооперации вообще не существует или будто она не играет никакой роли. Тем не менее кооперация есть. Кстати, она тоже эволюционирует.