Почему запах так сложно описать словами

Экология познания: Попробуйте описать то чудесное бордо, которое вы пили вчера за ужином. Если вы не Роберт Паркер, ваша речь, скорее всего, будет краткой. Это потому, что запахи крайне сложно описать словами

Попробуйте описать то чудесное бордо, которое вы пили вчера за ужином. Если вы не Роберт Паркер, ваша речь, скорее всего, будет краткой. Это потому, что запахи (которые составляют львиную долю того, что мы обычно называем словом «вкус») крайне сложно описать словами.  

В последнее время ученым удалось кое-что понять о природе этого феномена. В одном из последних исследований указывается на «разрыв связи» между обонятельным центром мозга и системой языка. В то же время лингвисты, работающие с аборигенами Юго-Восточной Азии, представили новые результаты: они усомнились в справедливости общепринятого мнения, согласно которому все люди описывают запахи одинаково плохо.

Психологи отмечают, что обычные люди без специальной подготовки способны опознавать известные запахи, вроде кофе или подсолнечного масла, примерно в половине случаев. «Если бы кто-то показал такие же скромные результаты в тесте на визуальное определение знакомых предметов, его бы направили к невропатологу, — говорит Джей Готтфрид, невролог из Северо-Западного университета, Иллинойс. — У людей как будто существует неврологический дефект в области определения запахов».

В чем бы ни была проблема, она, скорее всего, не в способностях нашей обонятельной системы. У людей есть около 400 различных типов рецепторов для восприятия ароматических молекул. Число довольно небольшое для млекопитающих, но его вполне достаточно — по крайней мере теоретически, — чтобы различать триллион различных запахов.

Когда люди — по крайней мере англоговорящие — характеризуют запах, они в первую очередь называют его источник: апельсин-овый, дым-ный и т. д. Это вполне естественно, но другие сенсорные впечатления мы описываем принципиально иначе. Слова типа «белый» и «круглый» называют визуальные свойства объекта, но не объект как таковой: такими свойствами может обладать как мячик для гольфа, так и луна. Точно так же звук может быть «пронзительным», вне зависимости от того, издает его птица или кипящий чайник.

Лучше всего описывают свои обонятельные впечатления те, кто зарабатывают этим на жизнь: винные критики, создатели парфюмов и др. Впрочем, эксперты тоже часто обозначают ароматы через сходные по запаху вещи (возможно, это вчерашнее бордо отдавало графитом, черной смородиной и камфарой). Их описания не всегда понятны простым смертным вроде нас, особенно когда начинает употребляться абстрактная лексика.

В Северо-Западном университете локтор Готтфрид изучал людей «на другом конце спектра» — пациентов с так называемой первичной прогрессирующей афазией, которым хуже всех удается описывать запахи. В отличие от пациентов с болезнью Альцгеймера, их проблема связана в большей степени с речью, чем с памятью.

У пациентов с афазией особенно плохо получается опознавать обычные запахи, вроде запахов роз, лука или бензина: они отвечают правильно всего в 23 % случаев (контрольная группа отвечает правильно в 58 % случаев, как сообщили Готтфрид и коллеги в статье, опубликованной в журнале Brain в прошлом году). Однако когда ученые предложили тем же пациентам с афазией выбрать название запаха из списка, они справились почти так же хорошо, как и контрольная группа. Это заставило Готтфрида предположить, что а) их обоняние не пострадало, б) несмотря на афазию, они знают правильные слова. Скорее, дело в связях между обонятельным центром и частями мозга, ответственными за речь, считает ученый.

В исследовании также присутствовал компонент брейн-имиджинга: опираясь на данные сканирования на аппарате МРТ, исследователи выяснили, что люди, испытывавшие наибольшие проблемы с называнием запахов, имели повреждения в передней части лобной доли мозга.

Последнее исследование Готтфрида, опубликованное в Journal of Neuroscience, тоже указывает на эту зону мозга как на ключевую в процессе передачи информации между центрами обоняния и речи. На этот раз Готтфрид и его коллеги попросили здоровых волонтеров опознать часто встречающиеся запахи; в это время датчики ЭЭГ и функциональной МРТ записывали их мозговую активность. Выяснилось, что в среднем две зоны мозга активируются при определении запахов: передняя часть височной коры (тот же участок, что был задействован в более раннем эксперименте с участием пациентов с афазией) и орбитофронтальная кора — зона, расположенная сразу за глазами, которую часто связывают с принятием решений (но, как и многие другие участки мозга, она, предположительно, обладает и другими функциями, и о большинстве из них нам почти ничего не известно).

Как отмечает Готтфрид, обе эти зоны получают прямой сигнал от грушевидной доли коры головного мозга — основной «ретрансляционной станции» для обонятельных сигналов. Возможно, именно прямая связь между обонянием и речью — причина того, что мы испытываем трудности при описании запахов. Информацию, поступающую от обонятельной системы в языковой центр мозга, можно сравнить с парой строк, накорябанных на салфетке: она обработана значительно меньше, чем информация, пересылаемая центрами зрения и слуха, которая больше похожа на отредактированный черновик, поскольку успевает пройти ряд дополнительных этапов обработки в специализированных сенсорных зонах мозга.

Этот неврологический провал коммуникации может не быть всеобщим, заявляет Азифа Маджид, психолингвист из Университета Неймегена в Нидерландах. Маджид работала с двумя популяциями в Юго-Восточной Азии, языки которых описывают запахи совсем не так, как английский.

Маник — язык, на котором говорит небольшая группа кочевых охотников и собирателей в южном Таиланде. Запах — это одна из важнейших составляющих всех сфер их жизни, от добычи пропитания до использования лекарственных трав и проведения ритуалов. «Например, теледу, или свиной барсук (Arctonyx collaris), описывается как „пахнущий“ [caŋə] (приятный запах, который часто ассоциируется с разной едой) — в сухой сезон, — пишут Маджид и ее коллега Эвелина Внук в исследовании, опубликованном в этом году в журнале Cognition.

— Впрочем, в сезон дождей барсук издает неприятный запах, напоминающий запах варана». В языке маник, в отличие от английского, очень богатые возможности описания запаха через абстрактные свойства, а не через их источник, отмечают Маджид и Внук.

То же самое верно и для языка джахаи, на котором говорят на Малайском полуострове, пишет Маджид в другой статье для Cognition. Вместе с Никласом Буренхультом она провела тест, в котором приняли участие 10 носителей джахаи и 10 носителей американского английского, чтобы сравнить их способности к описанию распространенных запахов. Тех же участников попросили назвать и серию цветов. Англоговорящие испытуемые были очень последовательны в обозначении цветов: разные люди использовали одни и те же слова, — но в описании запахов царила полная неразбериха. Носители джахаи, напротив, куда чаще соглашались друг с другом в назывании запахов. В сущности, запахи они называли так же слаженно, как и цвета, хотя цвета описывали менее согласованно, чем носители английского.

Как и те, кто говорят на языке маник, носители джахаи используют при описании запахов абстрактные категории, которые отражают важность запаха в их жизни. Джахайское слово [cŋəs], например, очень грубо можно перевести как «пахнуть чем-то съедобным» (так, как пахнет приготовленная еда или сладости), а [plʔɛŋmeans] означает «пахнуть кровью, которая привлекает тигров» (как раздавленная вошь или беличья кровь).

По мнению Готтфрида, открытия Маджид дают основания предполагать, что использование в некоторых языках абстрактных характеристик, которые охватывают много запахов сразу, позволяет людям обходить неврологический «дефект» в определении запахов. Другими словами, не исключено, что определить абстрактный термин, который описывает запах, проще, чем точно указать прямой источник аромата.

Сама Маджид предпочитает другую интерпретацию. Она предполагает, что в некоторых культурах люди справляются с дефектом описания запахов путем изменения собственного мозга: «Чтобы носители языка джахаи были способны говорить о запахах так, как они это делают, зоны мозга, обрабатывающие языковые данные, должны иметь доступ к обонятельной информации, — пишет она. — Можно предположить, что усвоение „языка запахов“, который люди „выучивают“ в детском возрасте, — важнейшая составляющая этого процесса».опубликовано econet.ru